– Ну, соблазни его чем-нибудь.
Пришлось купить несколько бутылок хорошего испанского вина и пообещать, что рыбачить будем недалеко от пляжа, где собирается много прелестных девушек. Короче, кое-как уговорил.
Начало было тяжелым. Вечерняя тульская электричка была забита народом. Витек, стоя в тамбуре и обливаясь потом, бухтел, что на сей раз с рыбой не повезет, потому что он впал в глубокое расстройство из-за такой езды. Я, как-то изловчившись, открыл бутылку вина и протиснул ее другу под пышной грудью блондинки. Подкрепившись, флегматичный Виктор стал, как удав, гипнотизировать блондинку.
Так мы доехали до Серпухова, где и вышли, потому что, оказалось, на станции Ока электричка не останавливается. Это снова разозлило Витька. Я был вынужден взять такси. Парень довез нас до железнодорожного моста через реку, и мы пошли по берегу влево. Видя, что справа возле залива купается много людей, Витек возмущался:
– Куда ты меня тащишь? Девчонки там!
– Подожди, там, слева, тоже должны быть женщины.
А что я ему еще мог сказать? Ведь, по слухам, лещ брал только напротив Цимлянки. К тому же я не врал, а был уверен, что в такую жару женщины могли находиться на реке как справа от моста, так и слева.
Уже в сумерках едва успели втиснуться на единственное свободное место среди многочисленных доночников. Витек был недоволен, бурчал, где девчонки, и с неохотой занялся костром, пока я закидывал донки.
Пришлось замять дело открытием очередной бутылки. Но когда вино в ней закончилось, Витек, до того сидевший неподвижно, заерзал и снова спросил с вызовом:
– Леша, а где же пляж, девочки?!
– А там, – махнул я рукой неопределенно и стал спускаться к донкам, делая вид, что клюет. – Сходи, прогуляйся, они должны быть неподалеку.
– Ух, Леша, Макареша, – зло сказал Витек, – в этот раз ты не наловишь – ты разозлил меня.
В это мгновение справа, совсем рядом, послышался женский смех, и вдруг две обнаженные нимфы, выйдя из-за кустов, стали медленно заходить в воду, совсем меня не стесняясь.
– Витек, – тихо позвал я, – вот тебе и девицы. Иди, знакомься.
– Что я, ты обещал программу, ты и знакомься, а потом познакомишь меня.
– Ну ты даешь, Витек!
Я стал напрягать мысль, как сделать так, чтобы девицы оказались у нашего костра, и тем самым обеспечить себе клев, как вдруг следом за девицами появились парни и стали резвиться с ними в воде.
– У, Леша, Макареша, – зло сказал Витек, как будто я был виноват в том, что девицы пришли не одни.
– Ну, что тебе здесь не нравится, смотри какая природа! – возмутился я. – Сидел бы сейчас в четырех стенах. – Я был бессилен хоть как-то поднять Витьку настроение и от этого теперь сам злился, понимая, что клева не будет: ведь Виктор предупредил, что рыба собирается возле него, только когда у него благодушное настроение.
По-прежнему не было ни единого звонка колокольчика, хотя мы выпили третью и четвертую по счету бутылку вина. И Витя вроде притих, уже подшучивал, а потом захрапел на моем спальнике, который я ему подстелил, лишь бы ему было удобно. Я смотрел на неподвижные колокольчики донок и думал, что во время Витькова сна его успокоившаяся энергетика привлечет рыбу. Однако по-прежнему не клевало не только у меня, но и у соседей, и я под дальние звуки дискотеки незаметно захрапел.
Проснулся я от звона колокольчиков. Клевало сразу на двух донках. Уже было достаточно светло, и над водой стелился густой туман. Железнодорожного моста через Оку видно не было. Я подсек одну, потом другую донку и поочередно взял с каждой по подлещику.
– Начало есть! – прошептал я. – Видимо, Витюшин сон в руку.
Потом зазвонил колокольчик соседа, но он вынул снасть без рыбы. Я подошел поинтересоваться, на что он ловит.
– На сало, тут почти все на сало ловят, – ответил усатый долговязый мужчина в широкополой шляпе и показал мне баночку, наполненную какой-то прозрачной жидкостью, в которой плавали довольно крупные белые кубики.
А еще сосед сказал, что бросать нужно за бакен – там проходит фарватер и там стоит лещ.
– Поэтому у вас крупная не берет, – добавил он.
А я подумал: «Хорошо хоть так берет».
Вдруг зазвенел колокольчик на донке у дальнего от меня рыбачка, и там тоже вытащили снасть ни с чем. Когда же опять клюнуло у меня, я благополучно подвел к берегу и подцепил подсаком неплохую густеру. Итак, до восхода солнца у всех изредка сигналил колокольчик, но ловил только я. Скорее всего, потому, что использовал опарыша и перловку, насаживая их на крючки по несколько штук, а может, как раз потому, что закидывал снасти совсем недалеко от берега, вдоль которого шла ложбина.
Однако когда Витек проснулся от холода, клевать на какое-то время перестало. Закономерность была явно на лицо.
– Замерз? На вот тебе куртку. – Я снял свой «адидас» и добавил: – Спи, Витек, спи.
Только милый друг снова захрапел, как мою крайнюю донку дернуло так, что колокольчик отскочил в воду. Я подсек, подвел к берегу и взял в подсак карася весом около килограмма. Ко мне сбежались доночники посмотреть на диковинку, загалдели – не всегда карась в реке берет.
– Потише, пожалуйста, – попросил я, – кореша моего не разбудите, ему отдохнуть надо.
Многие, после того как разошлись, стали перекидывать донки поближе к берегу.
– Здесь ракушечник, – говорили они между собой. – Рыба подошла к берегу кормиться.
Однако дела у них по-прежнему шли не лучшим образом.
Наконец Виктор окончательно проснулся и принялся ворчать, что я не мог поддержать огонь, поэтому он замерз. В это время клев как обрезало. Вино уже закончилось. Надо было что-то делать. Я дал Витьку денег и предложил ему сходить на станцию за добавкой. Как только Витек получил деньги – я снова поймал, на этот раз синца.
Но вот Витек ушел, и клев прекратился. Оказывается, по ходу дела мой друг нервничал, потому что магазин оказался за три километра.
Витек пропадал часа два с половиной. Принесенную бутылку красного мы выпили в самый припек, когда солнце уже высоко поднялось. Неожиданно зазвенели давно замолчавшие колокольчики, и мне удалось выудить еще двух густерок.
Сосед пришел поздравить нас с неплохим уловом. Он все удивлялся, как это нам удалось в такую жару наловить полсадка рыбы. Я не стал распространяться о способностях Витька подманивать рыбу, в чем, конечно, теперь уже сам окончательно убедился.
А с девчонками моему другу повезло уже в электричке на обратной дороге. Мы ехали свободно, комфортно и угощали их пивом, а впереди было еще воскресенье.
Где скрывался косяк
Деньги у нас закончились совсем, когда мы с моим другом художником Румянцевым, проделав на перекладных поездах грандиозное путешествие вдоль берега Средиземного моря, переехали с Капри в Барселону. Пока не нашли работу, кормились рыбалкой. Однако уловы не легко давались. С пляжных волнорезов клевала мелочь, а в портовой зоне, где находился океанариум и где туристы кормили хлебом косяки крупной кефали, ловить запрещалось.
Однажды, обходя громаднейший порт в надежде найти подходящее рыболовное место, я забрел в зону причалов, у которых стояли танкеры, пожарные катера и другие большие и малые «посудины». Вскоре наткнулся на старичка и старуху. Аккуратно, интеллигентно одетые, они ловили рыбу, закинув свои удочки в просвет воды между судами. На мой вопрос: «Как клюет?» – старик молча показал мне морского ерша. Получив разрешение половить рядом, я наживил свою удочку для дальнего заброса катышком хлеба.
В портах кефаль обычно хорошо берет на эту насадку. Однако не клевало. Я менял глубину, бросал дальше, ближе, но все было напрасно. От скуки поглядывал, как идут дела у соседей. У них было три удочки, расположенные веером в специальных подставках. Короткие, оборудованные катушками удилища оканчивались концевыми пружинками с белыми шариками на концах. Леска уходила отвесно прямо под бетонную пристань. Когда происходила поклевка, не только пружинка, но и вся удочка плавно прогибалась, начинала вибрировать. Но подсечь рыбу старикам долго не удавалось. Наконец тощенькая старушка подгадала момент и ловко подсекла рыбу, которую тут же, вращая катушкой, выкинула на пристань. Рыбка была похожа на ставридку. Затем рыбачка достала длинную спицу и быстро наживила на нее чулком покрытого щетинками морского червя. Далее она вставила в полый конец спицы жало крючка и перетянула на длинное цевье всего червяка, но так, что половина его взобралась на леску. Стало поклевывать и на удочки, расположенные ближе к старику.