К обеду и у Александра перестало клевать. Он предлагает нам взять курс к другому берегу. Переправились. Я пытаюсь поймать окуня на маленькую вращалку фирмы «Mepps», бросая ее вдоль кромки водорослей и на большой глубине у старого причала. Везде результат неутешительный – ловится лишь окунь не более 150 г, да и то редко. Александр ушел к мелководному заливу. Там среди прибрежных деревьев затишье, и я через какое-то время, замерзнув на ветру, отправляюсь к нему. У Петра удача – с дебаркадера взяла килограммовая щучка.
Но после дальнейших тщетных поисков рыбы снова переправляемся через реку, возвращаясь к тому месту, где у коряги пытались ловить жереха. Чайки по-прежнему кружат над затонувшим островком. Значит, жерех снова подошел. Но Александр почему-то спускается ниже по течению, под крутояр, поискать судакового счастья. Я отправляюсь к затонувшему острову. Решаю ловить с берега, чтобы не спугнуть лодкой осторожную рыбу. Прицепляю тяжелый кастмастер и со своим двуручным спиннингом примеряюсь к дальнему забросу. Кинуть надо метров на 60–80. Только там глубина, за небольшой бровкой после обширной отмели, где держится рыба. Кастмастер плюхается точно в заданное место. Задаю такую скорость проводки, чтобы приманку сносило быстрым течением и в то же время чтобы она не цеплялась за грунт. Вдруг удар – что это: зацеп или поклевка? Нет, чувствуются толчки рыбы! Быстро подматываю леску, хотя спиннинг в дугу – плетенка 0,2 мм позволяет мне делать это. Рыба, очумевшая от такой гонки, даже не пытается сопротивляться. Вот она идет уже по самой мели, как акула, разрезая поднятым плавником поверхность воды. Ее рот широко открыт. Без подсака выволакиваю более чем двухкилограммового жереха на берег. Есть почин! Дрожащими руками снимаю рыбу с тройника. Осторожно, как делает это цапля, недалеко забредаю в воду. Заброс получается еще дальше. После нескольких оборотов катушки – толчок в руку. Подсекаю и вывожу к берегу судачка килограмма на полтора. Потом несколько холостых проводок, и снова на тройнике приличный жерех. Зову к себе Петра. Он подходит и тут же вытаскивает на берег сначала солидного окуня, а затем жереха. Опять же сработал только кастмастер. А у меня неожиданно – зацеп. Я чуть больше ослабил леску, когда приманка оказалась на границе быстрины и относительного тиховодья – и вот результат. Корягу сдвинуть с места не удается, и отцепить крючок тоже, как бы далеко я ни уходил по берегу в ту или другую сторону. Наматываю леску на рукав куртки и рву. Жалко дорогой кастмастер, но что делать. Прицепив другую, аналогичную предыдущей приманку, снова начинаю хлестать воду.
У Петра снова зацеп. У меня такая же ситуация. Все зацепы мертвые. Нашумели. Чайки улетели, а значит, и рыба ушла. Петр в сердцах плюет, говорит, что мы здесь так оставим все блесны, и, чтобы такого не случилось, ловить надо обязательно с лодки, но не сегодня, а завтра. А сейчас надо ехать в поселок, где они с Александром договорились встретиться с кем-то из местной администрации, чтобы обсудить какие-то дела. Но ведь у меня еще есть полтора часа рыбалки! Почему я должен все бросать? Я решаю остаться, хотя до ночлега потом добираться около трех километров пешком по ночной дороге. «Ничего, – думаю я, – сейчас рыба успокоится, и снова начнется».
Буквально через полчаса небо заметно потускнело. Ветер немного стих, но рябь на воде осталась. После ухода моих разговорчивых друзей хищник стал показывать свое присутствие – он бьет малька: там и тут на воде буруны. Когда блесна попадает в точное место, сразу следует хватка. Чаще всего жерех берет на краю подводного острова и именно где коряжник. Но очень много зацепов, и я оставил на воде уже пять кастмастеров. Ни на что другое жерех не хочет брать. Я ставлю и «вращалки» разных размеров, и колеблющиеся блесны, и твистеры, и виброхвосты – ноль. Правда, после трех-четырех проводок с новой приманкой у меня лопается терпение, ведь на кастмастеры – и на желтые и на белые – берет сразу.
Вот уже глубокие сумерки, а жор жереха продолжается. Я останавливаюсь, чтобы собрать разбросанных по берегу крупных рыбин – их полтора десятка, а один жерех тянет килограмма на четыре. В улове есть и два килограммовых судачка – видно, клыкастые караулили скопившуюся уклейку вместе с жерехом. Они также не реагировали ни на какую другую приманку, кроме кастмастера. Друзья, уезжая, оставили мне на всякий случай три больших целлофановых пакета. Рыба едва умещается в них. Хватит жадничать, хотя, когда разделим на троих, выйдет не так-то много, а привезти домой гостинчик всем надо. Правильно приготовленный жереховый балык великолепен. Ну а о вкусовых качествах судака и говорить не приходится… Теперь как-то еще доберусь с такой ношей до дому? Ручки пакетов режут пальцы. Приходится через каждые сто метров останавливаться, давая отдых рукам. Через полкилометра выхожу на шоссе. В темноте больно ударяюсь коленкой о придорожный бетонный столбик. Огоньки поселка мерцают еще где-то далеко-далеко. Изредка проезжают в сторону них машины. Наверное, сидящие в них люди смотрят на меня, увешанного тяжелыми пакетами, как на сумасшедшего. Александр с Петром, вернувшись на дачу и увидев, что меня еще нет, отправляются на поиски, и уже перед дачным поселком мы встречаемся.
На следующий день отправляемся за тридевять земель на довольно большой пруд, где, по словам Александра, хорошо берет щука и карась. Но результат никакой: уезжаем, не увидев ни единой поклевки.
Торопливо обедаем, чтобы по светлому еще заехать на реку, на полюбившееся место возле затопленного острова. Сердце радостно забилось, когда мы увидели всплески рыбы. Ловим на спиннинги в три руки. Ни у кого – ни тычка. Рыба как будто не замечает блесны. Между тем еще два зацепа, и кастмастеры, каждый стоимостью по семьдесят рублей, добавляют украшений подводной коряге. Приходит мысль, что к мотающимся на струе красивым железякам рыба привыкла и теперь ее не проведешь. Хорошо бы было отцепить их, пока светло. Ведь в первую очередь это деньги. В общей сложности в воде трепыхается рублей шестьсот. Но как сделать это? Единственный выход – нырять в ледяную воду. Ну что ж, не привыкать – когда я увлекался охотой, частенько вместо собаки лез за уткой. Раздеваюсь догола и бреду по мелководью. Вот уже мне… в общем, по пояс. Еще шаг – и я ухожу под воду с головой. Тут же стремительное течение меня сносит, но я успеваю нащупать ногой ветви на дне. Гребу изо всех сил против течения и ныряю. Отламываю от чего-то большого корявую ветку – на ней только ржавый крючок с поводком. Снова делаю заплыв, останавливаюсь, пытаясь нащупать ногой бровку, чтобы передохнуть. Такое ощущение, что ветки замыты под грунт и торчат из самой бровки. Да место идеальное для стоянки хищника! Вторая отломанная коряга также оказалась без блесен. Сил больше нет бороться с течением, да и замерз я окончательно. Пулей вылетаю на берег, растираюсь. В машине меня ждет кружка водки, заботливо приготовленная Петром.
– Ничего, – утешает он меня, – летом соберем дорогие кастмастеры.
Осень переменчива, как женщина. Вечером заметно холодает, и снова поднимается утихший было ветер. Ничего, главное, не изменить себе и рыбалке. Мы выезжаем в Москву.
На Суховетке
Наколов дров, я вошел в избу, замешкавшись в дверях.
– Закрывай скорее, тепло выпустишь, – прикрикнул сидевший у стола угрюмый Александр.
Рядом в кухне что-то скворчало. Оттуда вышел сияющий улыбкой и сверкающий лысиной Геннадий Иванович, профессор медицины. Он нес к столу сразу две широченных сковороды с румяно поджаренной крупной плотвой.
– Ну-с, отведаем нашего улова. – Кулинар стал устанавливать блюда в центре стола. – Жаль, в магазин не успели, а то бы сейчас по сто пятьдесят не помешало.
– Какой магазин при таком клеве! – сказал я. – Голову поднять некогда было, не то что в деревню сгонять.
Из-за ширмы вдруг появилась хозяйка с бутылкой желтого самогона в руках.
– Ну как же не уважить профессора! – засияла она. – Ведь он так помог мне. За один сеанс радикулит вылечил.